В народе его называют Яблочным Спасом. Издревле сей праздник был одним из любимейших на Руси, ведь с этого дня разрешалось вкушение яблок и прочих плодов нового урожая. В храмах столы на папертях завалены овощами и фруктами. Это начатки, первые собранные дары садов и огородов, принесенные для освящения. По обычаю, после освящения их положено раздать неимущим, а иначе, даже если попадешь в рай, там не дадут тебе ни яблочка, ни груши, ни какого иного плода.

Сей праздник весьма древен, и прежде Христа он назывался «день кущей», то есть «день возведения шалашей». В знак приближающейся осени положено было строить шалаши из ветвей, травы и листьев, дабы в них можно было укрыться от ветра и дождя. Здесь необходимо помнить, что в античные времена, да и в Средние века, климат на земле отличался большей суровостью, нежели теперь. Даже в жаркой Палестине зимой выпадал снег. В Библии он часто упоминается. Взять хотя бы знаменитый пятидесятый псалом царя Давида, где есть строка «и паче снега убелюся». Да и в евангельском описании Преображения сказано, что одежды Христа «сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить» (Евангелие от Марка, 9, 2–8).

Евангельское событие, связанное с Преображением Иисуса Христа, как раз и происходит в день праздника кущей. Спаситель, взяв с собой любимых учеников, Петра, Иакова и Иоанна, отправился с ними на гору Фавор помолиться. И там Он преобразился перед ними – «и просияло лицо Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет» (Евангелие от Матфея, 17, 1–8). Рядом с Христом явились Моисей и Илия, и апостол Петр, сильно взволновавшись, предложил сделать три кущи – одну для Иисуса, другую для Моисея, третью для Ильи. Тотчас сошло светлое облако, в коем раздался голос самого Бога: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, Его слушайте». Когда облако рассеялось, ученики вновь увидели одного только Иисуса, таким, каким видели Его доселе.

Гора Фавор расположена на севере Святой Земли, в Галилее, неподалеку от Назарета, где Христос родился, и Каны, где он благословил браки между людьми. Высота горы – более полукилометра. С вершины открывается во все стороны вид изумрудно-зеленой Ездрилонской долины, настолько величественный, что аж дух захватывает. Греческий паломник Иоанн Фока в 1177 году писал: «Гора Фавор – земное небо, отрада души и услаждение глаз православных людей. Ибо сей горе присуща преосеняющая ее некая божественная благодать, оттого она и возбуждает духовную радость».

Окрестности Галилеи и Геннисаретского озера – самые исхоженные Господом места в Святой Земле. Если маршруты Его путешествий нарисовать на карте, то здесь цепочки Его следов выткут целую паутинку. И над этой излюбленной Господом местностью, посреди, возвышается гора Фавор, место Его единственного прижизненного Преображения. На плоской и удобной для человека вершине расположен православный Преображенский храм с величественным интерьером. Белые потолки подобны гжельскому фарфору – они расписаны синими линиями, крестами и звездами, похожими на русские орденские. Здесь хранится чудотворная икона Богородицы, знаменитая многочисленными исцелениями. Особенность и редкость ее состоит в том, что она не писанная, это – гравюра. Как к последнему прибежищу едут сюда люди, страдающие онкологическими заболеваниями, и часто получают награду за то, что уверовали.

Говорят, ни один фотограф так и не сумел передать в фотографии величественную красоту Фавора. А русский человек, стоя на вершине этой горы, непременно подумает и скажет, что наш Крым удивительно похож на Святую Землю.

Если про Благодатный Огонь при Гробе Господнем знают многие, то о чудесных зарницах на Фаворе в праздник Преображения Господня известно не так широко. А между тем, здесь происходит то же, что в храме Воскресения перед самым явлением Огня. На Фавор спускается туча, и из этой тучи высверкиваются зарницы, которые затем можно наблюдать внутри нашего православного храма, особенно возле алтаря и в алтаре. В католическом храме, также расположенном на Фаворе, ничего подобного никогда не наблюдалось. Однажды двое неверующих рабочих трудились в храме и, застигнутые там зарницами, выбежали бледные, трясущиеся: «Мы… только что… это… Бога видели!..»

Что же в таком случае должны были испытывать трое учеников Господа, увидев не только зарницы, но самого Богочеловека в преображенном виде! Кстати, и слово «фаворит» вошло в языки именно из этого евангельского события – после чуда Преображения присутствовавших при Христе на Фаворе трех апостолов – Петра, Иакова и Иоанна – стали называть фаворитами.

Фавор – русская гора. И вот почему. Первой ее как место Преображения определила в IV веке боговдохновенная и равноапостольная царица Елена. Она же построила здесь первый Преображенский храм. А также трехпрестольный храм во имя трех фаворитов – Петра, Иакова и Иоанна. Католики-крестоносцы в XII веке отняли Фавор у православных. Еще через сто лет мусульмане Саладина вырезали здесь всех христиан и разрушили храмы. И вплоть до середины XIX столетия на вершине Фавора сохранялись лишь груды камней. Русский иеромонах Иринарх первым устроил здесь каменный престол и начал совершать богослужения. Затем Русское палестинское общество, выделив три тысячи рублей серебром, построило на вершине Фавора храм Преображения Господня. С тех пор гора Преображения вновь стала местом паломничества христиан всего мира.

С Преображением много связано в русской истории. Взять хотя бы знаменитых петровских преображенцев – первый гвардейский полк нашей армии. Казалось бы, случайность, что сей полк был создан в селе Преображенском, и от села получил свое наименование. Но слишком уж много в истории Отечества нашего подобных случайностей! Я бы сказал – говорящих случайностей. Петр создавал новую армию, которой суждены были величайшие победы. И то, что эта армия началась с Преображенского полка, стало символом всего грядущего преображения России. А, кажется, всего-то – название села. Ведь могло бы село как-то иначе именоваться. В том-то и дело, что могло – да не смогло.

А сколько же по Руси великой сияет храмов и монастырей в честь Преображения Господня! Всему миру светит Спасо-Преображенский Валаамский монастырь. А неповторимый памятник зодчества – величественный деревянный, без единого гвоздя возведенный храм Преображения в Кижах. Да в одной Москве только нынче насчитывается десять храмов Спаса Преображения.

Конечно же, этот праздник дорог нам не только потому, что со дня Яблочного Спаса можно вкушать плоды нового урожая. Вспоминая событие, происшедшее около двадцати веков тому назад на горе Фавор, мы вновь и вновь осознаём, что если мы будем истинными христианами, то тоже войдем в сонм любимых учеников Господа, в число Его фаворитов. И тогда и нам откроется неземное, солнечное сияние Его лица, белоснежный свет Его одежд.

«Да воссияет и нам грешным свет Твой присносущный, молитвами Богородицы, Светодавче, слава Тебе!»

В сей день на проповедях батюшки часто говорят о том, почему мы празднуем, казалось бы, печальное событие – кончину. Вновь и вновь разъясняют прихожанам одну из главнейших христианских истин, что смерть есть лишь переход из бренной жизни в жизнь бесконечную. И для праведников, которым уготован рай, сей переход и впрямь – праздник. А для грешников, обручившихся с адом, разумеется, смерть – катастрофа.

Успение Пресвятой Богородицы – день воссоединения Её с дивным возлюбленным Сыном, радостная встреча в сияющих лучах вечного блаженства. На земле ещё скорбели ближние о том, что расстались с Приснодевой Марией, а на небесах – всё ликовало и пело!

«Успение» – древнерусское слово, означающее «засыпание», «погружение в сон». «Щекот славии успе», – читаем в «Слове о полку Игореве», что переводят как «щебет соловьиный уснул». Издревле разделяли смерть и успение. Грань тонкая, но чёткая. Смерть – страшнее. Молимся мы не об умерших, а об усопших. Уснули и вознеслись ко Господу, а не умерли. Это – вера в спасение.

И так не только в русском, но и во всех языках христианских народов. Кончина Богородицы – не смерть, а успение. В латыни не «mortis», а «dormitio», во французском не «morte», а «dormition», в английском не «death», а «dormition», и то же самое в немецком, итальянском, испанском и так далее.

Точного года этого события не определено. Учёные-богословы на протяжении веков высказывали разные предположения. Наиболее верным кажется утверждение святого архиепископа Андрея Критского и святого Симеона Метафраста, с коим согласуются многие другие, включая святителя Димитрия Ростовского. Они вычислили, что Афинский епископ Дионисий Ареопагит был обращён ко Христу апостолом Павлом в 52 году по Рождестве Христовом, побывал на Сионе, а затем через пять лет прибыл вновь в Иерусалим и стал свидетелем успения Богородицы. Таким образом, вполне возможно, сие событие произошло в 57 году.

Предание гласит, что Рождество Христово последовало, когда Марии было пятнадцать лет. А значит, можно предположить, что скончалась Она в возрасте семидесяти двух лет.

Как бы то ни было, судя по всему, Приснодева Мария прожила достаточно долго после того, как Господь наш Иисус Христос вознёсся на небеса после распятия и воскрешения. Она поселилась на горе Сион в доме Иоанна Богослова, который был усыновлён Ею. Она была при святых апостолах в день сошествия Духа Святаго. Вместе с ними восприняла дивный дар Сына.

Иоанн Богослов находился рядом с Госпожой постоянно. Сказано, что лишь однажды он отлучался от Неё в Самарию. В остальное же время старался не покидать Всецарицу. Народ иудейский в ослеплении и злобе искал Её смерти, но Она оставалась жить в Иерусалиме, подвергая себя постоянной опасности. О том, где Ей быть, давали Ей знать небеса.

Она воздерживалась от речей, оставляя сие право апостолам. Отвергала всякое возвеличивание себя. Из множества чудес, связанных с Её жизнью, выделяют явление Её образа в Лидде. Там новообращённые христиане возвели храм в Её честь и просили Богородицу прийти и освятить его. Она явилась, но прежде в храме явился Её нерукотворный образ.

При жизни Приснодевы Марии были написаны три первых Евангелия – от Матфея, от Марка и от Луки. Стало быть, должно знать, что Она их читала и благословила. Четвёртое Евангелие апостол Иоанн написал уже после успения своей приёмной Матери.

Древнейшие и самые почитаемые иконы были созданы евангелистом Лукой, писавшим их непосредственно с лика Богородицы.

Она присутствовала при убиении первомученника Стефана. Стоя на берегу потока Кедронского, Богоматерь и апостол Иоанн видели, как архидиакона Стефана побивают каменьями, и молились: да воспримет Господь его душу в Свои сладчайшие объятия.

Гонения на христиан усиливались и усиливались. Был обезглавлен брат Иоанна Иаков. Пётра заточили в темнице. Апостолы бросили жребий, кому куда идти проповедовать. Бросали жребий и Богородице. Выпало Ей идти в Иверию, нынешнюю Грузию, но Ангел Господень воспретил Ей покидать Иерусалим, и Она осталась.

Лишь однажды Она покинула Святый Град надолго. С Её путешествием на Кипр связано основание Афонского монастыря. На Кипре жил воскрешённый Спасителем Лазарь. Там он был епископом, и Кипр можно считать первым островом Православия. По пути на море случилась буря. Корабль, на котором плыли Богородица и Апостол Иоанн, вынесло на берег под горой Афон. И поверглись языческие идолы, а жители уверовали во Христа. Боголепная Жена раскрыла им очи, а на прощание сказала, что сие место будет отныне Её жребием.

Навестив Лазаря на Кипре и благословив христианский остров, Приснодева Мария вернулась в Иерусалим, где через некоторое время Ей уже и была уготована блаженная кончина.

Незадолго до Её успения Богородицу посетил для благословения на подвиги святой Дионисий Ареопагит, который затем отправится нести свет Христов в далёкую Галлию, в град Лютецию. Там он примет мученическую кончину. Ему и его спутникам отсекут головы. Со временем Галлия станет Францией, Лютеция – Парижем, а гору, где с благословения Богородицы за Христа пострадали Дионисий Ареопагит, Рустик и Елевферий, назовут Горой Мучеников, что по-французски звучит как «Монмартр».

О грядущей кончине Богородице было сообщено свыше заранее. Архангел Гавриил, возвестивший некогда Ей: «Благословенна Ты в женах и благословен Плод чрева Твоего, яко Спаса родишь душам людским», ныне явился с иной вестью, что через три дня предстоит Ей покинуть земную юдоль, ибо Сын уже ждёт Её со всеми Архангелами и Ангелами, Херувимами и Серафимами, со всеми небесными духами и душами праведных.

Всякий верующий может лишь мечтать о том, чтобы и ему было предвозвещено о дне и часе кончины. О непостыдной и мирной кончине душ и телес наших мы постоянно молимся. А какая кончина может быть более блаженной, нежели таковая, когда мы заблаговременно приуготовляемся к ней и ждём с благоговением!

Предание описывает Успение Богородицы как величественное событие. Все апостолы были чудесным образом перенесены в Иерусалим и предстали пред своей Госпожою. Она утешала их и велела не горевать, а радоваться. В урочный день и в урочный час вокруг благолепно украшенного ложа, на котором возлежала Пречистая Дева, воссиял неземной свет. Сам Христос сошёл с небес и взял на руки отошедшую душу Матери.

На иконах чаще всего Богородица изображается с Божественным Младенцем на руках. И лишь на иконах Успения Он держит на руках Её. И Он на них – взрослый, а Она – дитя.

«И поелику Приснодева носила на руках Своих Сына Божия во время Его земного младенчества, то, в воздаяние за сие, Сын Божий носит Ея душу на руках Своих в начале Ея небесной жизни», – говорит об этом святитель Филарет Московский.

На иконах Успения внизу обычно изображается сцена усекновения Ангелом рук некоего человека. Это иудейский священник Афоний. Воспылав злобой и ненавистью при виде погребального шествия, он бросился к одру Богородицы, намереваясь повергнуть его, но Ангел отсёк ему руки. Однако в тот же час Афоний уверовал в могущество Христово, апостол Пётр велел ему приложить кровоточащие культи к рукам, вцепившимся в ложе Богородицы и так там и висящим, Афоний послушался, и руки его дивным образом срослись. На память остались только шрамы. А воинство Христово отныне пополнилось ещё одним воином – недавним иудеем, а отныне христианином Афонием.

Дерзну предположить, что, будучи нехристем, он носил иное, еврейское прозвище, а став христианином, взял имя святой горы Афон, жребия Богородицы.

Пресвятая Дева Мария была погребена в Гефсимании, но, подобно тому, как было взято тело Христово из гроба, так и тело Матери Его вскоре исчезло из места погребения.

Трогательно то, что обнаружение этого исчезновения связано с образом апостола Фомы, самого сомневающегося из всех апостолов. Господь наказал его за сомнения, и Фома единственный из апостолов, кто не присутствовал при успении Богородицы и не получил Её последнего благословения. Явившись на третий день после погребения, он весьма горевал об этом и своими душераздирающими криками добился того, что апостолы сжалились над беднягой и открыли пещеру, чтобы он мог приложиться к останкам.

В пещере царило неземное благоухание, пелены были развёрнуты, а останков не обнаружилось. В тот же день вечером Сама Всецарица явилась к апостолам на их трапезу и возвестила о том, что тело Её было взято в славу небесную. После этого апостолы снова разошлись во все концы света дабы нести народам Слово Божие.

Праздник Успения Богородицы – один из древнейших в Православии. Его начали отмечать уже на другой год после кончины Приснодевы Марии. В IV веке он упоминается уже как повсеместный. Всеобщее празднование его 15 августа (по католическому календарю – 28 августа) было установлено при императоре Маврикии в 582 году.

Это один из четырех праздников, которым предшествует пост. Он самый короткий из длинных постов, но при этом столь же строгий, как и Великий пост.

Особое почитание этого праздника выразилось в изобилии храмов, посвящённых ему. Только на Москве ныне – восемнадцать церквей Успения Пресвятой Богородицы. А то, что самый главный храм Москвы – Успенский Патриарший собор Кремля, свидетельствует о многом. Заложенный митрополитом Петром и сооружённый Иваном Калитой, он стал местом торжественных церемоний посажения на стол великих князей, а затем – венчания на царство царей, коронования русских императоров, вплоть до последнего государя – Николая Александровича. Здесь же происходит интронизация московских патриархов.

Не случайно большевики в 1917 году, уподобляясь тому ретивому иудею, в ярости и злобном ослеплении бомбили Успенский собор, стремясь уничтожить его точно так же, как тот иудей хотел низвергнуть ложе Богородицы. Ангел Господень не отсёк руки новым осатанелым нехристям. Но участь их, тем не менее, была плачевной. Все они впоследствии были уничтожены в годы сталинских репрессий. Не случайно Сталина именуют бичом Божьим. И мы не знаем, обратился ли кто-нибудь из тех расстрельщиков ко Господу, покаялся ли перед своей кончиной… Известно, что смерть Розалии Землячки, фурии, вместе с другими руководившей расстрелом Московского Кремля, была донельзя омерзительна. Непостыдной и мирной её никак не назовёшь.

Успенскими богата русская земля не только храмами, но и фамилиями. Славно имя Константина Николаевича Успенского, русского историка-византиста, автора фундаментального труда «Очерки по истории Византии», создателя теории извечности феодализма. Другой историк, Фёдор Иванович Успенский, возглавлял школу византологии накануне революции 1917 года и в первые годы советской власти, но твёрдо оставался на православных позициях, не потрафлял большевикам в их стремлении искривить православное мышление. Известны имена писателей – Глеба и Николая Успенских. Замечательные хирурги, биологи, деятели культуры, и, конечно же, священники – много их, носящих эту благодатную фамилию.

И, конечно же, благословенно имя архимандрита Порфирия Успенского, основателя и первого начальника Русской духовной миссии в Иерусалиме, удивительного человека. Он обнаружил древний Синайский список Библии. Он сам переводил Библию на русский язык. Он положил поприще русского присутствия на Святой Земле. И он тоже был выдающимся византологом.

И, празднуя Успение Пресвятой Богородицы, помянем же мы и тех поистине славных русских людей, кто носил фамилию, производную от этого праздника!

С детства в моем сознании были два креста – темный и светлый. С темным сопоставлялись кладбище, могилы, тесные оградки, смерть. Светлый крест сочетался в мировосприятии с праздниками. Мелом на дверях квартиры рисовала кресты моя бабушка. Дважды в год – в январе, перед Крещением Господним, и в сентябре, перед Крестовоздвижением. Она верила, что в дни этих праздников ангелы небесные посещают только те жилища, на дверях которых начертаны изображения крестов.

И действительно – черный, темный крест знаменует распятие, голгофские муки Сына Человеческого, страдания Богоматери, в слезах стоящей у древа казни. Светлый, сияющий, небесный крест – знак воскресшего Спасителя, залог и нашего спасения. Вот почему мы предпочитаем носить на груди серебряные или золотые нательные крестики, они сияют светом грядущего, лучшего инобытия.

Кажется, крест был символом христианства с того самого дня, как Помазанник Божий по римскому закону претерпел распятие на Лобном месте Иерусалима. Но это отнюдь не так. Первые христиане не поклонялись кресту, не носили на себе его изображение. В те стародавние времена у них были иные знаки, как, например, рыба, поскольку первые буквы словосочетания «Иисус Христос Божий Сын и Спаситель» сложенные вместе создавали по-гречески слово «ихтис» – «рыба». Другими символами раннего христианства являлись орел, лев, анаграмма Х и Р – так называемый «лабарум». И все же именно кресту, орудию казни Христовой, суждено было стать главным знаком всех христиан.

Всё началось во время войны двух римских императоров – Константина и Максенция. Первый был прославленным полководцем, его избрал народ. Второй, воспользовавшись отсутствием своего соперника в Риме, своевластно захватил трон. Константин в это время воевал в Британии. При нем пребывала его мать, царица Елена. Судя по всему, она в ту пору уже познала свет христианства и постепенно приуготавливала к таинству крещения своего доблестного сына.

Вокруг Максенция сплотилось все римское язычество. В Риме воскресли древнейшие культы человеческих жертвоприношений. В жертву бесовским божествам приносились, как правило, христиане, причем, по свидетельствам историков, Максенций особенно любил орошать свои алтари кровью беременных христианок. Даже сами язычники содрогались при виде ужасов, творящихся в Риме. Собирая войско для похода на Рим, Константин, по наущению своей благочестивой матери, стал молиться единому Богу, и тогда на ночном небе ему явилось чудесное знамение – звезды составились в виде креста, посреди которого вспыхнула надпись: «In hoc signo vinces» – «Сим победиши!», то есть «С помощью этого знака обретешь победу!»

Для всех римлян крест тогда означал одно – смерть, гибель, поражение. Потому что крест они воспринимали лишь как традиционное римское орудие казни. И поначалу Константин и все его приближенные, также видевшие небесное знамение, пришли в сильное смущение. Тогда сам Христос явился императору во сне и молвил ему:

– Сделай подобие знамения этого и повели носить пред полками.

Константин исполнил приказание Господа, полки его украсились крестоносными знаменами. Они двинулись на Рим, и злочестивый Максенций потерпел сокрушительное поражение. Освободив Рим, законный император воцарился здесь.

Такое же знамение Константин видел и перед тем, как взять с боем город Византий, лежащий на востоке Римской империи. Покоренный город император наименовал своим именем. Так появился Константинополь – новая, восточная, столица империи. В третий раз Константин видел на небе крестное знамение накануне битвы со скифами. И вновь оно принесло ему убедительную победу. После этого Константин крестился и крестил всех своих сподвижников. Тогда же его осенила мысль отыскать истинный крест, на котором был распят Спаситель. На поиски отправилась мать Константина – равноапостольная царица Елена. По прибытии в Иерусалим она была с почестями встречена тогдашним патриархом Макарием. Он сообщил ей, что место захоронения креста известно лишь иудеям, но они упорно скрывают его от христиан. Елена оказалась весьма решительной женщиной, она не стала церемониться с иерусалимскими иудеями, помня, что их предки кричали Пилату: «Распни Его! Кровь Его на нас и на потомстве нашем!» Собрав старейших, она показала им орудия пыток и заявила, что твердо намерена отыскать место страданий Господних и Честной Крест. Иудеи испугались пыток и сразу указали на одного из них по имени Иуда, говоря, что лишь ему одному, как потомку пророков, ведомо, где находится Голгофа и где погребен Крест.

Иуда оказался более стойким врагом Христа, нежели его соплеменники. Елене пришлось подвергнуть его пыткам, и лишь после того, как Иуду бросили в глубокий ров, там, в сырой и холодной яме, мужественный еврей внезапно все-таки захотел жить и согласился открыть тайну. (Впоследствии этот Иуда примет христианство под именем Кириака.) Его извлекли из ямы, и он повел Елену к высокому холму, на котором при императоре Адриане вознесся огромный храм Венеры. Увы, на том месте, где Христос подвергся распятию и где Он был погребен, долгое время совершались оргии, посвященные богине любви.

Елена приказала снести блудилище. Храм был разрушен и разобран. На развалинах патриарх Макарий совершил первое христианское богослужение, и тогда из-под земли стало доноситься благоухание. Стали рыть землю и под фундаментом языческого храма, нашли и скалу Голгофы, и пещеру Гроба Господня. Далее Иуда указал место неподалеку от Голгофы и признался, что там глубоко зарыты кресты Иисуса и двух сораспятых с ним разбойников. Когда стали копать, наткнулись на залежи мусора. Оказалось, что ретивые иудеи не просто закопали кресты, но долгое время после евангельских событий сваливали на них мусор и нечистоты. О том, на какой глубине был обретен Крест Господень, можно сейчас судить, побывав в Иерусалиме в храме Воскресения. Гроб Господень расположен там на основном уровне, Голгофа – на верхнем ярусе, слева, если стоять к Гробу Господню лицом, а в западной части храма находится глубокий спуск в подземные пределы. Именно там и находились кресты.

Все три оказались одинаковыми, и невозможно было определить, какой из трех – Крест Господень. Тогда прозорливый патриарх Макарий нашел простейший способ опознания. Он приказал принести мертвеца, предназначенного для погребения. Макарий верил в животворящую силу Иисусова Креста, называя его Древом Жизни. Он предположил, что при соприкосновении с истинным Крестом мертвое тело должно хотя бы шевельнуться. Приложили к покойнику один из крестов. Ничего. Приложили другой. Опять ничего. Приложили третий. И каково же было всеобщее изумление, когда мертвец зашевелился и встал живым!

«Вот что крест животворящий делает!» – Эту фразу мы теперь воспринимаем с улыбкой, вспоминая смешной эпизод из фильма Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию». У православных христиан эти слова всегда вызывали благоговение. В них хранилась память о том первом животворении, совершенном при царице Елене и патриархе Макарии, в день чудесного опознания истинного Креста Иисусова.

На месте страстей Господних царица Елена воздвигла величественный храм Воскресения. На другой день после его освящения патриарх Макарий вынес к народу и Крест. С этого дня он стал главным символом христианства, и сей день мы отмечаем как праздник Крестовоздвижения.

На Руси он стал одним из любимых праздников – окончились все основные крестьянские работы, отдыхай, расслабляйся. С этого дня можно ходить по лесу, не опасаясь змей – именно с Крестовоздвижения все гады уползают на зиму в свои норы и более не появляются.

Только мы, дети Русской Православной Церкви, благоговейно относимся к любому изображению креста. Для нас и четырехконечный крест наш, и шестиконечный, и восьмиконечный, и гамматический. Увы, иное воззрение у представителей прочих христианских вероисповеданий. Католики считают восьмиконечный крест схизматическим, то бишь, принадлежащим лишь византийской Церкви, которую они объявляют отступнической. (Схизма – вероотступничество.) Старообрядцы, напротив, только восьмиконечный крест почитают как истинно православный, отвергая любое иное изображение священного символа. Всё это ведет лишь к разобщению христиан на радость всемирного антихриста.

Во второй половине ХХ века подвергся несправедливым гонениям древнейший гамматический крест, символизирующий вечное и благодатное движение Древа Жизни. И все лишь благодаря тому, что этим знаком пользовались гитлеровские нацисты. А если бы они изображали на своих знаменах наш восьмиконечный крест? Его бы тоже запрещали? Дикость! До Гитлера свастика постоянно фигурировала в православном быту. Все древние фундаменты храмов украшены этим символом. На старинных облачениях священников свастика обязательно вышивалась в качестве орнамента. Получается, что сатанист и язычник Гитлер в чем-то добился своего – упразднил из нашего обихода одно из сакральных изображений Креста Господня!

Враги христианства испытывают особую ненависть к изображению креста. Тому можно приводить бесчисленное множество примеров. Взять хотя бы карточную крестовую масть. Ее также называют «трефа», а ведь «трефа» по-еврейски означает «нечистота». Стало быть, картежник, швыряя карту и произнося это слово, словесно оскверняет святыню. Вот почему в доме истинного христианина не увидишь карточную колоду.

Но это самый, можно сказать, невинный пример. На заре горбачевской вольницы всех православных привела в негодование публикация кощунственной поэмы Вознесенского «Крестики». В ней стихоплет, некогда воспевавший банду Ленина, хамски побаловался с главным символом христианства. А сколько случаев, когда оскверняют кресты на кладбищах, когда сатанисты распинают на кресте крыс и кошек, когда проклятые Богом мерзавцы устраивают поганые выставки своих так называемых художеств, где изображают распятие в непотребном виде. Сейчас у молодых недоумков стало модно носить на груди перевернутое вниз головой распятие. Несчастные! Они и не ведают, какую беду на себя навлекают.

Если же мы хотим процветания своей страны, то всегда должны помнить слова, явленные императору Константину вместе с крестным знамением на небе – «Сим победиши!» И не случайно в день праздника Крестовоздвижения мы поём один из главнейших и любимейших тропарей, мелодию которого использовали в своих сочинениях и лучшие русские композиторы, как, например, Чайковский в «Торжественной увертюре. 1812 год»: Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое; победы православным христианам на сопротивные даруя и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство.

Замечали ли вы, что в Москве лишь одна ветка метро носит имя православного праздника? Арбатско-Покровская. Она названа в честь храма – Покровского собора в Измайлове. Расположен этот собор на острове, омываемом Серебряно-Виноградским прудом. Рядом с Покровским собором находится большое депо. Когда-то ветка метро, шедшая от Арбата, тут кончалась, потому и назвали её Арбатско-Покровской. И большевики, как ни странно, не углядели!

Зато дивный остров они успели по-своему заклеймить – увы, до сей поры он носит глупейшее наименование «Городок имени Баумана», а должен бы называться Покровским, потому что над ним возвышается величественный высокий храм. Здесь – гнездо Романовых, их вотчина. Пётр Великий впервые запускал по волнам Серебряно-Виноградского пруда свой знаменитый ботик. Здесь же он повелел переливать колокола на пушки. А храм был построен зодчим Иваном Кузнечиком ещё при царе Фёдоре Алексеевиче. В этом храме совершал литургии составитель полного свода «Житий святых» святитель Димитрий Ростовский. А назван этот шедевр русского зодчества в честь одного из любимейших православных праздников – Покрова Божьей Матери.

«Покров… – важный какой-то день, когда кончатся все “дела”, землю снежком покроет, и – “крышка тогда, шабаш… отмаялся, в деревню гулять поеду”, – говорил недавно Василь Василич. – И все только и говорят: “Вот подойдет «покров» – всему развяза”. Я спрашивал Горкина, почему – “развяза”. Говорит: “А все дела развяжутся, вот и «покров»”. И скорняк говорил намедни: “После «покрова» работу посвалю, всех на зиму покрою, тогда стану к вам приходить посидеть вечерок, почитать с Панкратычем про священное”».

Это строки из бессмертной книги Ивана Сергеевича Шмелева «Лето Господне», богато описавшей все ощущения православного человека, связанные с годовым кругооборотом трудов, забот и праздников.

«Покров – всему развяза», – именно так на протяжении многих веков относились люди к этому осеннему празднику, венчающему всё, что было проделано за год. Всё сделано, заготовлено и – покрыто. А люди Божии ощущают над собой в небесах незримый головной платок Богородицы – ее покров, или, по-гречески, «омофор». «Захвати тепла до Покрова», – говорили в народе и готовились к холодной зиме, утепляли жилища, затыкали все щели и продушины, обустраивали помещения для скота, чтоб и животине не было холодно, ее отныне наружу не выпускать, а в домах вставляли вторые оконные рамы, которые в иных местах так и называли «покровскими». Все это утепление называлось особенным покровским словечком – «ухититься». «Дом свой ухитить» – то есть, утеплить.

Праздник сей еще считался покровителем свадеб – жениховались и невестились, совершали уговор, чтобы потом всю зиму до самой Пасхи готовиться к женитьбе, собирать приданое, копить деньжонки на свадебный пир, который чаще всего творили через неделю после Светлого Христова Воскресения, на Красную горку. «Батюшка-покров, покрой землю снежком, а меня женишком!» – заклинали в канун Покрова девицы-красавицы. Выпадение снега в сей день считалось очень и очень доброй приметой.

Покров, обещавший всегда отдохновение от дел земных, был излюбленным в народе праздником. Не случайно так много у нас на Руси Покровских храмов, и чаще всего они большие, величественные, крепкие, высокие. Взять только сегодняшнюю Москву. В ней больше всего Никольских храмов – сорок четыре. На втором месте Троицкие церкви, их на десяток меньше. А на третьей строке Покровские – двадцать один храм. И в Свято-Даниловом монастыре, и в Новодевичьем, и в Марфо-Мариинской обители, и в Красном селе, и причудливый храм в Филях, и огромный на Измайловском острове.

И, конечно же, один из главных символов столицы – прекрасно украшенный собор Покрова Пресвятой Богородицы на Рву, всенародно известный как храм Василия Блаженного. Кстати говоря, в этом двояком наименовании любимейшего московского храма есть особенный исторический смысл, коренящийся в самом происхождении праздника. Покров Богородицы было установлено отмечать после чудесного явления во Влахернском храме Константинополя, случившегося в тридцатые годы десятого столетия. Храм Пресвятой Богородицы во Влахернах был построен во второй половине пятого века императором Львом Великим для того, чтобы в нем хранить привезенные из Палестины честные ризы Приснодевы Марии. Вместе с одеждами в златокованом ковчеге хранился и омофор Всецарицы – большое покрывало, которое Матерь Божья носила на голове. В сем омофоре, по строгой иконописной традиции, она запечатлевается на всех образах. Лишь художники Возрождения осмеливались эту традицию нарушать – срывали с головы Богородицы священный покров!

Пред ковчегом, в коем хранились ризы и омофор, собирались толпы молящихся, а в эпоху правления императора Льва Мудрого особым почитанием пользовался юродивый Андрей, по своему происхождению – славянин. Он постоянно пребывал вблизи ковчега во Влахернском храме, и, находясь рядом с ним, люди чувствовали особый прилив веры, благодатное тепло разливалось по душам молящихся. Предание четко доносит до нас, что в воскресный день первого числа октября месяца, в четвертом часу ночи, в присутствии многочисленного народа, Христа ради юродивый Андрей увидел под куполом храма Царицу Небесную. Она стояла над всем народом и, держа в руках омофор свой, осеняла им всех, словно покрывая от грозящих напастей. Следом за Андреем Богородицу увидел его ученик Епифаний, будущий Константинопольский патриарх Полиевкт, а затем и многие другие присутствующие в храме. Это чудо, коему был не один свидетель, расценили как знак того, что Матерь Божья слышит молитвы верующих и покровительствует им. Надежду на сие небесное покровительство и выражает этот излюбленный среди православного люда праздник.

Спустя много лет после описанного константинопольского чуда на Москве подвизался юродивый Василий, во многом отождествляемый с юродивым Андреем. Он так же не имел жилища, одежды, а зачастую и еды, и при нем так же люди ощущали особый прилив веры.

Василия Блаженного весьма почитал царь Иван Грозный. Когда юродивый умирал, государь со всей семьею стоял у смертного одра народного любимца и получил от Василия благословение. Затем он сам нес тело усопшего к храму Троицы на Рву, где юродивый и был похоронен. А через два года рядом с храмом Троицы, в честь покорения Казани, Иван Грозный стал строить новый большой собор в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Он мечтал, что в нем когда-нибудь, как во Влахернах, будут храниться ризы и омофор Богородицы.

И в сей день, даже если вы по какой-либо причине не можете быть в храме, мысленно представьте себе нарядный многокупольный храм Василия Блаженного, украшающий собой главную площадь России, или чёрные купола храма на Измайловском острове, изысканно отражающиеся в голубых водах Серебряно-Виноградского пруда, или пряничный Покровский храм в Филях, и обратитесь душевным взором к Приснодеве Марии, да не оставит Она нас без своего небесного покровительства!

Долина реки Иордан – здесь тихо и хорошо, особенно осенью и весной, когда не так жарко. По руслу реки проходит граница между Иорданией и Израилем, и потому к самой реке, увы, приближаться запрещено.

Здесь Христос принял крещение от Иоанна и сам крестил людей, открыв им путь в жизнь вечную.

В конце ХХ века Иордания с гордостью объявила об одном из величайших и значимых для христиан археологическом открытии – именно на ее территории, то есть, на правом берегу Иордана, в вади Аль-Харрар было обнаружено место крещения Иисуса.

Евангелие от Иоанна свидетельствует (1, 28): «Это происходило в Вифаваре при Иордане, где крестил Иоанн». И далее там же (10, 40): «И пошел опять за Иордан, на то место, где прежде крестил Иоанн». До сих пор считалось, что Вифавара – местность за Иорданом, где находилась переправа через реку, чем и объяснялось название города – «дом переправы». Но точного местонахождения никто не знал, покуда в 1997 году ученые не установили его именно здесь, на иорданской территории.

Вади Аль-Харрар начинается с горы Джабаль Мар Эльяс, с вершины которой вознесся на небеса пророк Илья. На гору во время своего паломничества в Святую Землю в 1106 году восходил игумен Даниил, первый русский паломник-писатель. В ясную погоду с вершины горы можно увидеть купола Иерусалима.

Отсюда путешественникам предлагается спуститься в само вади (русло пересыхающей летом реки). Именно в его зарослях жил Иоанн Креститель. Неподалеку отсюда найдены основания греческого православного монастыря V–VI веков – фундаменты стен, церквей, дома общей молитвы, обнаружены колодцы и большие бассейны, предназначавшиеся, как видно, для совершения таинства крещения. А в самом вади журчит источник Иоанна Крестителя с чистейшей водой. Весной в нем можно искупаться, летом и осенью – лишь наклониться, чтобы попить.

Вади неуклонно ведет вас к впадению ручья в Иордан. Именно там, как считается, и состоялось Крещение Христа. По преданию, место это было установлено византийской императрицей, равноапостольной Еленой. Затем император Анастасий построил здесь греческий монастырь Святого Иоанна Крестителя с большой церковью. Археологические раскопки 1997 года дали успешный результат – был обнаружен фундамент просторного храма с прекрасно сохранившимся мраморным полом, украшенным мозаиками с надписями, свидетельствующими о том, что это именно храм Иоанна Предтечи. После объявления об этой находке сюда стали приезжать ученые и богословы. В итоге все сошлись в едином мнении о том, что сие место следует считать местом Крещения Спасителя.

И тут вдруг осеняет простой вопрос: «Арабы – христианский народ?» Ответ очевиден: «Безусловно!» Всякий удивится: «Да вы что! Любой ребенок знает, что арабы – мусульмане». Не спешите! В Египте два миллиона христиан-арабов, в Сирии – миллион, в остальных арабских странах, включая Иорданию, еще миллион наберется. Итого – четыре миллиона. Это почти население Дании, считающейся христианской страной и даже носящей крест на своем государственном флаге. Но если араб исповедует христианскую религию, он ревностный христианин. А сколько в Дании ревностных христиан? Едва ли вы там пять тысяч наберете. Человек, искренне, а не показушно верящий в Бога, там считается отсталым, а то и подозрительным. Вот и получается, что арабы куда более христианский народ, чем те же датчане.

А сколько евреев, проживающих в Израиле, исповедует христианство? Побывайте в Иерусалиме на Пасху и будете приятно удивлены и обрадованы тем количеством евреев-христиан, пришедших в храм Воскресения Господня с неподдельной радостью встречать Благодатный Огонь. А значит, и евреи постепенно становятся христианским народом. Воистину – нет ни эллина, ни иудея!

И если когда ты стоишь на древнем поприще храма Иоанна Крестителя в Вифаваре, ты чувствуешь, что с другого берега Иордана кто-то целится тебе в спину из автомата, знай – это не израильтянин, не иудей, не еврей. Это – ненавидящий Христа.

А покидая Вифавару, невольно столкнешься с лишним свидетельством заката католицизма. Здесь, неподалеку от поприща храма Иоанна Предтечи, был обнаружен фундамент еще одной церкви. Она имела необычную арочную архитектуру. Одна из арок восстановлена. В марте 2000 года в Вифаваре побывал римский папа Иоанн-Павел Войтыла. Он объявил о том, что признает сие место точным местом Крещения Господня. Затем, узнав о том, что название арочной церкви установить пока не удается, ничтоже сумняшеся, наименовал ее своим именем. И теперь здесь красуется весьма забавная табличка: «Храм Святого Папы Римского Иоанна-Павла II – V–VI век от Рождества Христова». Невольно восхищаешься: стало быть, уже в V–VI веках знали о том, что в XX–XXI столетиях будет такой святой!

Но лёгкая ирония по поводу такого казуса быстро улетучивается, когда покидаешь это место, испытав благоговение, окунувшись в воды купальни, устроенной в вади Аль-Харрар. Она наполняется подземными источниками, теми же, которые некогда делали ручей полноводным. Этой водой Иоанн крестил Спасителя!

Крещенье – столь же излюбленный на Руси праздник, как Рождество и Пасха. Ведь с таинства святого крещения начинается вхождение в спасительную православную веру. Его еще называют Богоявлением, потому что, придя креститься на иорданские воды к Иоанну, Иисус открыл людям свою божественную сущность. А мы, окунаясь в крещенские воды или хотя бы омываясь ими, в сей день подтверждаем свою веру. «Елицы во Христа креститеся, во Христа облекостеся», – красиво и торжественно возглашают священники. То есть: «Все и каждый, во Христа креститесь, во Христа оденьтесь!»

На водоёмах, покрытых льдом, рубят проруби в виде креста. Такая прорубь называется «иордан», а в народе – «ердань». Из нее черпают воду, а также купаются. И вовсе не обязательно для этого быть «моржом». Не бывает случаев, чтобы кто-то простудился и заболел после купания в «ердани». Напротив, многие излечиваются от разных недугов. Но для этого, конечно, нужно окунаться с верою, а не с проверкой. И даже неверующие «моржи» откровенно признаются, что крещенская вода в проруби гораздо мягче, добрее, чем во все остальные зимние дни.

А главное чудо состоит в том, что всякая вода в день праздника Крещенья – святая. И не важно, где вы находитесь, в вади Аль-Харрара, где сам Господь принял таинство от рук Иоанна Крестителя, в Крыму, где от рук Владимира Красно Солнышко крестился весь Русский народ, или в любом ином уголке планеты Земля, – всюду вода будет та самая, которой крестился Христос!

Между Рождеством Христовым и бегством Святого Семейства в Египет лежит ещё одно важное евангельское событие – встреча младенца Христа со старцем Симеоном в Иерусалимском храме. Церковный праздник, посвящённый этому событию, так и называется «Встреча», а по-старославянски – Сретенье.

Праведный Симеон Богоприимец был одним из наиболее образованных людей своего времени. Египетский царь Птолемей Филадельф пригласил его в Александрию вместе с другими семидесятью двумя книжниками для перевода Библии с еврейского языка на греческий. Занимаясь переводом книги пророка Исайи, Симеон с недоумением наткнулся на пророчество о Христовом Рождестве: «Се Дева во чреве примет и родит Сына…» (Ис. VII, 14; Мф. 2, 23). Взяв острый нож, он хотел выскоблить из древнего пергамента слово «Дева» и заменить его на «жена», как вдруг кто-то невидимый схватил его за руку, и Симеон услышал голос, говорящий ему, что это будет именно Дева и «что он не увидит смерти доколе не увидит Христа Господня» (Лк. 2, 26).

Вернувшись в Иерусалим, старец Симеон жил очень долго, и все знали, что он не умрёт до тех пор, покуда ему не принесут младенца Мессию. И вот наконец пророчество сбылось. На сороковой день после Рождества Дева Мария принесла младенца в храм. Иисус был первенец у неё, а, стало быть, по закону он должен был стать священником или служителем при храме. Старец Симеон стал первым человеком, увидевшим, что Иисус – Бог.

При виде младенца, Симеон произнёс знаменитые слова:

– Ныне отпущаеши раба твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром, ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицеем всех народов, свет к просвещению язычников…

Сразу после того Симеон испустил дух свой, и тем было явлено, что Иисус и есть Мессия, предсказанный пророками.

Таким образом, Сретенье есть празднование признания в младенце Иисусе – Христа Спасителя.

Этот день христиане отмечали испокон веков, но торжественным праздником он стал только на рубеже V и VI столетий. Сначала на Западе при папе Геласии, затем и на Востоке – при императоре Юстиниане.

На Москве Сретенье особо почитается. Недаром один из древнейших и главнейших монастырей Москвы называется Сретенским. Основан он аж в 1397 году сыном Дмитрия Донского великим князем Василием Дмитриевичем на месте встречи чудотворной Владимирской иконы. Местность эта раньше называлась Кучковым полем. Здесь москвичи собирались для вынесения важнейших решений. В 1395 году в виду нашествия на Москву орд Тамерлана на Кучковом поле встречали привезённую из Владимира икону Богородицы, написанную самим апостолом Лукой, одним из четырёх евангелистов.

А спустя два года после спасения Москвы от Тамерлана, в память о сретенье иконы великий князь Василий и основал монастырь.

В 1812 году в день Бородинского сражения от Сретенского монастыря двинулся крестный ход с Владимирской, Донской и Иверской иконами Божьей Матери.

В кровавом 1917 году в стенах монастыря большевики расстреливали оказавших им сопротивление юнкеров. Сейчас на том месте – памятный крест.

В тридцатых годах в монастыре располагалось общежитие НКВД. С шестидесятых годов разместились реставрационные мастерские.

И лишь после свержения cоветской власти Сретенский монастырь снова стал действующей обителью. Это мужской ставропигиальный монастырь, которым управляет сам Патриарх Московский и всея Руси. А наместник в Сретенском монастыре – архимандрит Тихон (Шевкунов).

При Сретенском монастыре процветает одно из крупнейших московских православных издательств, выпускающее прекрасные книги. Кроме того, при Сретенском монастыре действуют высшее православное училище, Российский центр по изучению Туринской Плащаницы, воскресная школа, интернет-журнал «Православие. Ru». Иноки монастыря постоянно ездили в Чечню для оказания духовной помощи нашим солдатам и жителям этого многострадального уголка России.

Сретение – праздник встречи уходящего Ветхого Завета с Новым Заветом Иисуса Христа, встречи ветхозаветного закона и новозаветной благодати.

А в народной традиции принято наблюдать, какая в сей день будет погода. «В Сретенье зима с летом встречаются», – говорят русские люди. И какая погода на Сретенье, таким и лето будет.

Одно из любимых детских воспоминаний: бабушка на кухне – творит жаворонков. Лепит из теста птичек, глазками им вставляет изюминки. До этого всю зиму говорила: «Езюм не трогайтя, он для жаворонков».

Покуда сырые, они ещё не живые, бледные. Но вот она ставит их в духовку, выпекает, вытаскивает противень, а на нём – румяные, бойкие, глазки-изюминки сверкают, того и гляди зачирикают, вспорхнут, улетят!

Есть их страшновато, будто и впрямь живую птичку, но зато – до чего вкусны! Кажется, ничего нет вкуснее тех благовещенских жаворонков, а всего-то – тесто, да по две изюминки на каждую пташку…

В русском календаре это был всегда один из любимых праздников. На Благовещение весна зиму изгоняла, и был обычай выпускать на волю птиц, которых загодя перед зимою налавливали или покупали и всю зиму содержали в клетках.

Новозаветное предание свидетельствует нам: ангел явился к Деве Марии в Назарете и возвестил ей, что она родит Спасителя миру от Духа Святого. В иконографии Дух Святой всегда изображается в виде голубя, отсюда и пошел обычай выпускать на волю птиц, о котором с умилением писал Пушкин:

В чужбине свято наблюдаю

Родной обычай старины:

На волю птичку выпускаю

При светлом празднике весны.

Выдающийся русский орнитолог, наш современник Александр Александрович Кузнецов, уверял меня, что птица, выпущенная из клетки в начале апреля, наверняка погибнет от холода и голода. Правда другой птицевод, работавший на Куршской косе, не согласился:

– Я проводил наблюдения и обнаружил, что в любой другой день начала апреля птичка погибнет, а выпущенная в праздник Благовещения каким-то удивительным образом остаётся жива.

Раньше по всей России разводили голубей, и в Благовещение впервые выпускали их из голубятни и запускали в небеса со свистом – выгуливали.

Выпекать жаворонков – обычай древнейший. Не исключено, что когда-то он был языческим, а потом Православие бережно и с любовью перекроило его на свой лад, приурочив к одному из главных событий христианского календаря.

Благовещение лишь очень редко выпадает на Светлую седмицу, обычно же оно приходится на Великий пост, и потому жаворонки – печенье постное. Но рыба в этот день разрешается, впервые за Великий пост. И потому всегда на Руси пекли благовещенскую кулебяку о четырех углах – один угол с грибами, другой – с семгой, третий – с налимьей печёнкой, четвертый – с судачьей икрой под рисом.

На Благовещение существовал еще обычай купать домашнего соловья, считалось, что иначе он весь год петь не будет.

Назарет, бывший во времена Иисуса Христа захудалым городишкой, теперь довольно крупный, по палестинским понятиям, городок. В основном его населяют арабы, причем, многие из них – православные.

На месте, где располагался дом Иосифа и где произошло чудо явления архангела Гавриила Пресвятой Богородице, ныне возвышается католический храм Благовещения. Огромный и просторный, построенный по современным понятиям об архитектуре, он гораздо больше напоминает европейский железнодорожный вокзал, нежели дом Божий. И когда входишь внутрь, мало что перекликается в сознании с евангельским событием. Ничуть не удивишься, если вдруг услышишь: «Объявляется посадка на скорый поезд Назарет—Каир» или «Электропоезд до Вифлеема проследует со всеми остановками». Дыхание холодного и расчетливого западного христианства ощущается и когда подходишь к восстановленной комнате Девы Марии, гроту Благовещения – он огорожен чугунной решеткой, вход разрешен только католикам. Помню, когда я с группой русских паломников подошёл туда и, встав перед решеткой, вместе со всеми запел «Богородице, Дево, радуйся…», к нам устремились несколько католических монахов и гневно отогнали прочь, запретив пение. В православных храмах такого не бывает.

Православный храм в Назарете посвящен архангелу Гавриилу. Он расположен на месте источника, из которого Богородица брала воду. Он и теперь течет там, в глубине храма, можно попить и оросить лицо, будь ты православный, католик, мусульманин или даже иудей. И никто не побежит на тебя с видом хозяина, на чью территорию ты незаконно покусился.

Сей храм построен в 1780 году. Многие полагают, что благовещение происходило не в гроте, где обитало Святое Семейство, а именно здесь, у источника. В конце девятнадцатого века Императорское православное палестинское общество выделило пять тысяч рублей на благоукрашение церкви, подарило храму иконы и священнические облачения.

Это на Святой Земле. А в России всегда было огромное множество Благовещенских храмов. Сейчас только на Москве их девять – в Бабушкине и в Петровском парке, в Старых Панех и в Федосьине, на Воронцовом поле и в Шубине, в бывших казармах Сапёрного батальона и в резиденции Отдела внешних связей Патриархии. И, конечно же, в Кремле. Многие годы этот храм служил домовой церковью московских князей и царей. О нём поэт Осип Мандельштам писал: «И мнится – заворкует вдруг!»

Ни в одной стране мира нет городов, названных в честь праздника Благовещения. В Англии и Америке не найдёшь Аннонсиэйшн-сити, во Франции не попадаются Аннонсиасьонвилли, в Германии отсутствует Феркюндигунгштадт. А в России Благовещенски есть, и целых два – один на Амуре, другой в Башкирии. Причём, что удивительно, их не коснулось озверелое большевистское переименование! Деревень с названием Благовещенка у нас насчитывается пятнадцать, существует семь сёл Благовещенских, а в Ивановской и Вологодской области есть сёла, которые так и называются – Благовещение. Вот как любят у нас этот праздник!

Каждый православный христианин мечтает побывать в Иерусалиме. Особенно на Пасху. Иначе и быть не может. Иные стремятся попасть туда и прилагают все усилия, копят деньги для поездки, тщательно готовятся. Другие, напротив, не прикладывают никаких целенаправленных усилий, полагая, что если Бог сочтет их достойными, Он в какой-то день найдет способ направить их в Святую Землю.

«Пуп Земли» – выражение, известное нам с малых лет. Чаще всего мы запоминаем его как знак какого-то порицания, когда про кого-то говорят, что он или она считает себя пупом Земли. И мало кто знает, что с древнейших времен Пуп Земли является географическим понятием. Еще язычники определяли его в зависимости от того, где по их понятиям располагалось главнейшее жилище верховного божества. Со времен Иосифа Флавия и Аристея, с первых лет Средневековья так стали называть Иерусалим, основываясь на словах псалмопевца: «Бог же царь наш прежде века содела спасение посреде земли», а также на словах пророка Иезекииля: «Сей Иерусалим посреде языков положил его и страны яже окрест его». В Талмуде евреи определяют как Пуп Земли гору Мориа, на которой располагался храм царя Соломона. Греки, чуть ли не со времен царицы Елены, стали указывать Пуп Земли прямо напротив входа в пещеру Гроба Господня. Тогда же это место сделалось символическим христианским центром Земли, местом спасения всего рода человеческого.

Сейчас Пуп Земли находится внутри храма Воскресения Господня примерно посередине между алтарем кафедрального храма Иерусалимского патриарха и Кувуклией – прекрасной часовней из розового мрамора, построенной над Гробом Господним (от греческого слова кувуклион – «покой, опочивальня»). Чтобы обозначить местоположение, здесь ставят символическую невысокую каменную чашу, внутри которой – шар, одетый в крест. Пред ней ставят такой же невысокий светильник со множеством свечей. Это и есть Пуп Земли. И так уж сложилось, что на всем белом свете только уборщицы могут передвигать центр Земли с места на место – когда они моют полы в храме Воскресения, то ненадолго смещают Пуп Вселенной, но потом возвращают его туда, где ему положено находиться.

С какой бы стороны и через какие бы ворота вы ни вошли в Иерусалим, ноги сами приведут православного человека сюда – к храму Воскресения Христова, известному так же под названием храм Гроба Господня. Да и может ли быть иначе? Есть ли на всем белом свете более святое место?

Здесь находится географический Пуп Земли.

Здесь под горой Голгофой был погребен Прародитель Адам.

Здесь, на горе Голгофе был распят Спаситель Иисус Христос, Сын Бога Живого.

Здесь Его сняли с креста, положили на камень Помазания и, умастив благовониями, спеленали.

Здесь Его погребли в небольшой пещерке в тридцати трех шагах от места распятия, чтобы здесь же Он и воскрес, являя миру спасение.

И здесь находилась древняя глубокая цистерна, куда был брошен и завален мусором крест, который потом чудесно обрела православная греческая царица Елена.

И всё это вмешает в себе огромный храм Гроба Господня.

Крестный путь начинается от Стефановых врат и пересекает всю северную часть Старого Иерусалима, он идет мимо бывших стен Соломонова храма, через Преторию и Литостратон, делает повороты налево, направо, налево и еще раз направо. Здесь, на последнем повороте перед площадью храма Гроба Господня, словно важнейшая веха, стоит Александровское подворье с храмом Александра Невского. Это самый близкий ко Гробу Господню русский храм. Вдоль него ведет улица прямо к арке, под которой мы проходим на ступени и по ступеням спускаемся на площадь. От нижней ступени до врат храма – тридцать три шага, по числу лет Господа. Перед входом – колонны, одна из них несет на себе глубокую трещину. К этой трещине прикладываются, в нее кладут записки с именами людей, о здравии или упокоении которых верующие просят Бога.

История этой трещины известна каждому, кто читал о Благодатном Огне. В 1579 году, когда Иерусалимом владела Османская империя, армяне подкупили турок, чтобы те в Великую субботу впустили в храм Гроба Господня только их, а остальные христиане вынуждены были томиться у врат храма. Но Христос не явился к лукавым, решившим, что всё можно купить. В тот час, когда Огонь обычно появляется в часовне Гроба, превратная колонна с громким треском лопнула, и Благодатное Пламя вышло из нее – к тем, кто стоял при закрытых дверях. Среди них был и тогдашний Патриарх Иерусалимский.

Войдя в храм, надо тотчас свернуть направо и подняться по ступеням на Голгофу. Теперь от горы ничего не осталось, ее превратили в особый храм, как бы такую антресоль внутри храма Гроба Господня. Она поделена на два придела. Первый придел – католический, на том месте, где Христос был прибит гвоздями к кресту. На стене – мозаика, изображающая это событие. Господь повержен и пригвожден, над ним стоит Богородица с пылающим сердцем.

Второй придел – православный, на том месте, где Господь испил чашу скорби до дна. Над алтарем – распятие, такое же, как в наших храмах. Множество лампад свисает с потолка. Здесь, в отличие от латинского придела, тепло, и молитвы сами собой рвутся из сердца. Каждый день мы поднимались сюда и тихо пели «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко…», а после явления Благодатного Огня – «Воскресение Христово видевше…».

Спустившись с Голгофы, оказываешься пред Камнем Помазания, склоняешься перед ним, прикладываешься к нему губами, лбом, щекой. Он благоухает, всегда умасленный благовониями. Он холоден, как ничто на этом свете. Это удивительное чувство. Он холоден не как лед, не как снег, он холоден – как сама смерть. Ибо Господь Бог наш лежал на нем и был мертвее всех мертвых. Ибо что может быть мертвее, чем Сын Божий, принявший крестную муку и смерть! От Камня Помазания идешь в ротонду самого Гроба. Посредине ротонды возвышается часовня Кувуклии, возведенная над скалой, в которой была пещера, и в той пещере лежал и воскрес Господь. Гуляя вокруг Иерусалима, то тут, то там обнаруживаешь дырявые каменные холмики, внутри которых такие же пещерки, и там вполне можно положить покойника. Возможно, и под Голгофой была не одна такая пещерка. Но сохранилась одна – самая главная могила в мире. Могила, из которой вышел Воскресший. И в ней каждый раз в православную Великую субботу накануне Пасхи зажигается Благодатный Огонь. И нет ничего живее, чем воскресший Сын Бога Живого!

Сведения об истории строительств, разрушений и восстановлений храма многочисленны и противоречивы. Какую-то более или менее точную хронологическую картину воспроизвести очень трудно. После разрушения римлянами Иерусалима и Соломонова храма, здесь долгое время стоял храм Венеры, пещера Гроба была завалена мусором. В таком виде застала святое место равноапостольная царица Елена в 326 году, когда она прибыла в Палестину. Она тотчас приступила к разысканьям. Один старый иудей открыл ей тайну, что кресты Иисуса и двоих разбойников покоятся на дне древней цистерны под грудой мусора, а над цистерной как раз и находился храм богини любви. По приказу Елены капище разобрали, а камни отнесли как можно дальше. Вполне возможно, что уже тогда Голгофы как холма уже не было, но сохранялся камень, знаменующий собой могилу Адама. Над ним и был возведен храм Голгофы. Глубоко в расчищенной цистерне были обнаружены кресты и гвозди. Долго не могли определить, какой из крестов – Честное Древо. Шла похоронная процессия, стали прикладывать кресты к покойнику, и когда приложили третий крест, мертвец ненадолго ожил. Так и распознали. Сам Крест был установлен Еленой на Голгофе, а над камнем в пещере Гроба Господня, на коем Христос был положен после смерти, царица положила плиту из лучшего порфира.

Сын Елены, равноапостольный Константин, получив от матери часть Креста, продолжил строительство храма. При нем была одета в камень пещера Гроба, вокруг нее всё умощено камнем и обнесено портиками. Затем вокруг храма выросли стены, сверху поднялся купол. Освящение храма Воскресения в Иерусалиме состоялось 13 сентября 336 года, в честь этого события был установлен церковный праздник Воскресение Словущего. В 614 году во время нашествия персов храм подвергся частичным разрушениям. Затем византийский император Ираклий, отвоевав Иерусалим, восстановил храм. С 636 года на четыре с половиной века Иерусалим стал принадлежать арабам-мусульманам. Они относились терпимо к христианским святыням, тем более, что огромное число их соплеменников исповедовало христианство. Халиф Омар ибн-Хаттаб уже в 637 году подписал охранную грамоту, по которой Иерусалимский патриарх попадал под особое покровительство всех будущих халифов. Таким образом, со времен царицы Елены православное богослужение прерывалось лишь на несколько лет, когда Иерусалимом владели персы.

В некоторых источниках можно найти ошибочные свидетельства о том, что якобы крестоносцы, захватив Иерусалим в 1099 году, застали здесь лишь развалины храма Воскресения. Конечно, это весьма выгодно католикам для того, чтобы показать, как много сделали крестоносцы для восстановления христианских святынь в Палестине. Но никто и не спорит, они и впрямь многое построили и во многом облагородили Святую Землю, они и не нуждаются в чрезмерной и излишней славе. Известно же, что когда они взяли Иерусалим и пришли к дверям храма Воскресения, то обнаружили на дверях тяжелый замок. И Готфрид Бульонский, вождь Первого крестового похода, своим мечом сбивал замок. Если бы храм лежал в развалинах, крестоносцы могли бы и так проникнуть на его территорию.

Судя по всему, крестоносцы застали храм Гроба Господня примерно в таком же виде, каким мы можем видеть его сейчас. Войдя в храм, они первым делом ознаменовали свою победу тем, что повсюду остриями своих мечей вырезали памятные крестики. Эти памятки крестоносцев и по сей день четко видны на стенах. Таковы средневековые «Здесь был я».

Кстати, надписей на стенах храма много. Они на всех языках, и, к счастью, меньше всего – на русском. Больше всего расстарались американцы. Может быть, поэтому в одном из путеводителей по Иерусалиму можно прочесть уважительное: «На стенах храма Воскресения видны граффити паломников».

Внутри храма крестоносцы увидели значительные разрушения, вызванные пожаром 1010 года. Обновлением интерьера и занялись в первую очередь перегринаторы Готфрида. С севера к храму Воскресения были пристроены католические приделы – Плачущей Богоматери и Явления Христа Богородице. Здесь же, в католической ризнице, до сих пор хранится меч Готфрида Бульонского, которым тот сбивал замок с дверей. Сам завоеватель Иерусалима, скончавшийся при весьма загадочных обстоятельствах, был погребен под Камнем Помазания, стоящим прямо перед входом в храм, на полпути от Голгофы до Кувуклии. По преданию, там же некогда находилась и гробница Мелхиседека, первого царя Салимского и первосвященика.

Сейчас над мраморной плитой Гроба Господня висит около сорока кандил – серебряных светильников. Когда Иерусалим был взят крестоносцами, висело только два кандила – над изголовьем было греческое, подвешенное самой царицей Еленой или ее сыном Константином, второе появилось в конце V века. Его повесил рядом с первым каппадокиец Савва Освященный, основатель монастыря близ Иордана. Готфрид Бульонский повесил третье кандило – латинское. Оно висело прямо над серединой порфирной плиты. В 1107 году над тем местом, где лежали ноги Спасителя, появилось русское кандило. Именно в этом году Пасху в Иерусалиме встречал первый русский паломник – игумен Даниил Черниговский. Король Иерусалимский Бодуэн I, родной брат Готфрида, проникся величайшим уважением к игумену Даниилу, пешком проделавшему путь от Чернигова до Иерусалима, и когда тот попросил разрешения повесить русское кандило, у Бодуэна не возникло никаких противоречий. И в Великую субботу 1107 года, встречая при Гробе Господнем явление Благодатного Огня, король Иерусалимский поставил по одну сторону рядом с собой игумена обители Савву Освященного, а по другую руку – игумена Даниила Черниговского. Тогда католики еще признавали Благодатный Огонь…

Это истинное чудо Господне впервые упоминается Григорием Нисским в IV веке. Затем о Благодатном Огне писал Иоанн Дамаскин, и впоследствии описания или упоминания Огня встречаются часто. Случалось ли сошествие Огня Господня до IV века, приходится только гадать. Если, как считается, до царицы Елены пещера Гроба Господня была завалена мусором, то каждый раз в Великую субботу этот мусор должен был воспламеняться… Но среди православных принято считать, что Огонь сходит не в качестве доказательства бытия Бога, а в награду тем, кто искренне и беззаветно верит в Христа, не нуждаясь в знамениях и чудесах. Потому можно предположить, что когда к пещере Гроба не стекались благоговейные христиане, Огонь и не сходил. Но опять-таки, это лишь мои досужие и грешные предположения.

Почему при короле Бодуэне католики признавали Огонь? Очень просто – в те времена они, как и мы сейчас, пользовались Юлианским календарем и встречали Пасху тогда же, когда и православные. Лишь в 1582 году они перешли на Григорианский календарь, которым мы с 1918 года пользуемся в светской жизни. С 1582 года католики стали праздновать Пасху в другие дни, раньше, чем мы. Но Господь наш Иисус Христос не перешел на Григорианский календарь вместе с католиками. Он по-прежнему являет нам чудо Благодатного Огня в Великую Субботу перед православной Пасхой, то есть, именно тогда, когда это и совпадает с тем днем в году, в который Он воскрес и покинул Гроб. Католики обижаются на Господа и с 1582 года считают Благодатный Огонь неким фокусом.

Встреча с Благодатным Огнем – заветная цель паломничества в Иерусалим. Ради этой встречи надо прибыть в Святую Землю заблаговременно, исповедоваться и причаститься в ночь с Великой среды на Великий четверг, в Чистый четверг днем присутствовать на площади перед храмом Воскресения на чине омовения ног, который совершается Патриархом Иерусалимским, и потом вечером отстоять чтение двенадцати Евангелий, в Великую пятницу совершить крестный ход ко Гробу Господню, а в ночь с Пятницы на Субботу пробыть при Гробе, испытав на себе все гонения со стороны католиков и израильской полиции. Надо с восторгом промучиться всё утро Субботы до появления в храме Патриарха и только после этого встретить пришествие Чуда.

Чин погребения Плащаницы в храме Воскресения начинается в полночь. По московскому времени это час ночи. Чин совершается со всей присущей этому скорбному событию торжественностью, крестный ход по храму продолжается более часа, и все время красиво и со страданием поют «Кирие элейсон». Вокруг Кувуклии обходят медленно три раза. И лишь после этого вносят Плащаницу в пещеру Гроба. Потом наступает затишье.

Ближе к полудню в храм впустили людей с улицы, и сразу стало гораздо теснее, чем раньше. Некоторые, толкаясь локтями, стремились во что бы то ни стало протиснуться поближе к Кувуклии.

Всё это тоже надо было перетерпеть. И как можно смиреннее. Меня вытеснили, и я оказался гораздо дальше от Кувуклии, чем мои спутники. За спиной у меня стояли девушки и юноши с Украины, вошедшие в храм уже сейчас, любопытства ради. Они переговаривались о своем незамысловатом бизнесе и очень сетовали на то, что неведомо, сколько еще ждать этого Огня. Надо было старательно сосредотачиваться на молитве и не обращать внимания на окружающих. Но чем дольше, тем это становилось труднее.

Потом появились арабы-христиане. Прежде я уже читал о том, как они буйствуют перед явлением Благодатного Огня, и потому мне не показалось их разудалое поведение чем-то ужасным или оскорбительным. Они грохотали барабанами и улюлюкали. Потом арабы стихли, и уже ничто не предвещало, что Огонь явится.

– Пийдемо в гостыныцю, там свий огонь запалымо, – сказала одна из украинских девушек за моей спиной.

В следующий миг высоко под куполом храма что-то зажглось и стало пульсировать, как пульсирует кровь, вырываясь из разрезанной вены. Затем на одной из стен стрельнула зарница, подобная фотовспышке. За ней – другая, третья, и вот уже по всему храму заиграли зарницы. Те самые, о которых писали со времен Средневековья, когда еще не была изобретена фотовспышка. Я посмотрел на часы – было 14: 30 по московскому времени. Я полагал, что Огонь явится вот-вот, но ошибался. Зарницы, помелькав, исчезли, будто затаились, и вновь стали вспыхивать только минут через двадцать.

– Пиротэхника! Светомузыка! – раздалось у меня за спиной весьма скептическое замечание.

«Должно быть, так же теперь думают и католики», – подумалось невольно. Но эти мысли уже были как будто-то чьи-то, а не мои, потому что всё существо с каждым мгновением начинало всё больше трепетать в предчувствии самого главного события в жизни. Я оглядывался по сторонам и не видел лиц, потому что за лицами и очертаниями людей угадывалось гораздо, неизмеримо большее, чем сей мир.

Зарницы отныне не утихали, они вспыхивали то там, то здесь, то близко, то далеко, они играли в храме, складываясь в разные квадратики, треугольнички и кружки, мелькали и прыгали. И я стал тянуться в сторону Кувуклии своими пучками свеч, мечтая, чтобы у меня Огонь зажегся сам. Я более не думал ни о католиках, ни об украинках, ни о полицейских, ни о ком и ни о чем. Мечта тянула и устремляла всего меня туда – в сторону Гроба Господня, в который уже вошел патриарх Ириней и двери которого уже запечатали кустодией – огромной восковой печатью.

Вдруг я увидел мальчика, который сидел на плечах у своего отца и трепетно тянул в сторону Кувуклии свои свечки. «Господи! Пусть не у меня, а у него зажжется!..» – пронеслось мигом в моей душе. Я посмотрел на часы. Они показывали 15: 07 по московскому времени. В сей миг весь храм наполнился радостным и восторженным криком, зарницы продолжались, но уже родилось лиловое зарево – его вынес из Кувуклии патриарх Ириней, его уже разносили во все стороны, и оно уже само отскакивало во все стороны, подобно ёлочным шарикам, и у многих сами зажигались пучки свеч, как сами зажглись лампады над входом в Кувуклию. Один шарик взлетел вверх и зажег свечи у монахов, разместившихся на втором ярусе ротонды. Быстро разносилось пламя по храму, и вот уже горят свечи у меня в руках, я стою и смотрю на них, не в силах оторвать взгляд; мне и радостно, и страшно, я провожу Огнем по лицу, Огонь горячий, но он не жжет и не опаляет, он ласковый и сильный. От него не чернеют фитили у свечек до тех пор, покуда он не начинает обжигать, то есть, покуда он не становится таким же, как любой другой огонь на земле.

– Е Бог! Е Бог! Е Бог! – крестятся и причитают за моей спиной украинки.

Я оглядываюсь – вид у них перепуганный, глаза сверкают. Кто-то зажигает свои свечи от моих. Человеческая река трогается с места и движется в сторону выхода. Я иду и несу перед собой Благодатный Огонь! Какое счастье!

Он уже делается горячим, мне кричат, что его надо тушить. Полицейские выступают в роли пожарных, гасят многим свечи из ручных огнетушителей. Лица у полицейских одновременно и сердитые, и растерянные, кажется, вот-вот, и они тоже станут креститься, приговаривая: «Е Бог!»

Мы выносим Благодатный Огонь на площадь. На площади – яркий солнечный день. Фитили на свечках начали чернеть. Огонь уже обжигает.

Слава Тебе Господи! Свершилось!

Говорят, что в тот же вечер успевают привезти в Москву самолетом лампадки, зажженные от Благодатного Огня. А в Иерусалиме до вечера наступает блаженная тишина. На душе радостно и спокойно. С нами Бог, разумейте языцы!

Он снова воскрес, и в 11 часов вечера, немного поспав в гостинице, мы возвращаемся в храм Гроба Господня, чтобы отпраздновать Его Воскресение. Теперь народу немного, праздношатающихся любопытных туристов и вовсе нет, только верующие. В России ночь с субботы на воскресенье – главное событие Пасхи. Здесь главное событие – явление Благодатного Огня, и оно уже состоялось.

Так странно было прийти сюда ночью после всего, что мы уже пережили накануне. Храм Воскресения Господня стал для нас уже самым родным местом, особенно тот его уголок, где мы так долго ожидали сошествия Огня. И только теперь мы вдруг заметили, что совсем неподалеку от этого места висит старая почерневшая картина, изображающая Иерусалим и храм Воскресения, на который с небес льется поток огоньков.

Ночной крестный ход на Пасху совершается здесь не так, как у нас, не вокруг храма снаружи, а вокруг храма внутри. Потом все встают вокруг Кувуклии и начинается радостное возглашение. Сначала восклицают по-гречески:

– Христос анести!

– Алифос анести! – отвечает весь храм дружно и громко.

Потом по-русски:

– Христос воскрес!

И в десять раз громче и дружнее, весь храм Воскресения Господня отзывается:

– Воистину воскрес!

Потом возглашают по-сербски и по-арабски. Арабы вновь веселятся гораздо более бурно, скачут, бьют в барабаны, даже свистят. В первый раз услышав по-арабски «Христос воскрес! Воистину воскрес!», мы были крайне удивлены – нам отчетливо слышалось в их криках: «Зиг хайль! А-ха-ха!» И когда священник возглашал в очередной раз:

– Зиг хайль!

Мы со смехом кричали вместе с арабами:

– А-ха-ха!

Лишь на другой день в одной арабской лавочке нам растолковали. Оказывается, «слава Богу» – никакой не «зиг хайль!», а – «Аль Масих кам! Хакам кам!»

Потом из храма Гроба Господня мы отправились на Всенощную в Троицкий Русский собор, где до этого уже дважды стояли на службе – при выносе Плащаницы и при чтении двенадцати Евангелий. Здесь вновь были исповедь и причастие. Можно ли забыть, как я исповедовался отцу Иоанну в пасхальную ночь в Иерусалиме! Тому самому отцу Иоанну, который благословил нас в первый день, еще в стенах Свято-Данилова монастыря в Москве.

– Грешен, батюшка, – исповедовался я. – Вот стою в храме Гроба Господня, жду не чего-нибудь, а сошествия Благодатного Огня, а все равно думаю: «Эх, поскорее бы! Поскорее бы!»

– Что делать, Саша, – ласково говорил отец Иоанн. – Я и сам такой. Плоть наша немощна и сварлива!

– И гордыня проклятая охватывала меня. Думалось: «Хоть бы у меня первого зажегся Огонь! Да чтоб сам зажегся!»

– А как же, Саша! А как же! Это же Христос! Самое желанное, что есть у нас!

О некоем «иерусалимском синдроме» нам еще в первый день говорил архимандрит Елисей. Он рассказывал, что бывают случаи, когда люди, несколько дней находящиеся в Иерусалиме, вдруг бывают ни с того, ни с сего подвержены вспышкам неоправданного гнева, ругаются на пустом месте, ссорятся, обвиняют своих лучших друзей во всех смертных грехах и так далее. С чем это связано – непонятно, но это так. Может быть, потому и арабы с евреями, ближайшие родственники по языку, не могут этот общий язык найти.

За десять дней в Иерусалиме и Галилее мы лишь несколько раз начинали ссориться между собой, даже не ссориться, а только спорить – правильно или неправильно идем, куда идти и зачем, но, предупрежденные отцом Елисеем, быстро спохватывались:

– Стоп! Иерусалимский синдром!

И споры утихали. И получалось так, как у тех двух легендарных монахов, которые всю жизнь прожили в одной келье и однажды решили поругаться, как ругаются люди в миру:

– Ты мне скажешь: «Это моя миска», а я тебе скажу: «Нет, моя!», а ты мне: «А я говорю – моя!» Так и поругаемся.

Стали спорить. Один говорит:

– Это моя миска.

– Нет, моя! – говорит другой.

– Ну, раз твоя, так и владей ею, – быстро не выдержал первый.

Мы много ходили и ездили по Святой Земле, и ни разу не возникло ссоры. Иерусалимский синдром на нас не подействовал. И я бы даже сказал, что иерусалимский синдром – это совсем другое. Я почувствовал его уже дома, в Москве. Началось с того, что, проснувшись однажды утром, я подумал: «Сейчас встану и пойду встречать рассвет в Гефсимании». В другой раз иду по Москве, и подумалось: «Вот иду, а ноги сами собой выведут меня к храму Воскресения!» И тотчас спохватился, что оно, конечно, и впрямь – ноги сами выводят к Гробу Господню и к Голгофе, но только это бывает в Иерусалиме, а не в Москве.

Иерусалимский синдром – это сладкая, томительная тоска, которая охватывает тебя, когда ты вспоминаешь дни, проведенные там, где находится географический Пуп Земли. Когда начинаешь разглядывать фотографии. Или вот сейчас, когда я пишу эти строки. Я вижу Благодатный Огонь, и трепет снова охватывает меня. Он сидит на кончиках свечных фитилей и не обжигает их, не обжигает мои руки и лицо. Он исцеляет меня, мою душу и мою плоть, которая, по словам отца Иоанна, немощна и сварлива.

Я наливаю себе рюмочку вина из Каны Галилейской и медленно пью. Иерусалимский синдром разливается по моей груди сладким теплом. И я мечтаю о том дне, когда Господь вновь позволит мне оказаться там. И я увижу совсем другой Израиль, в котором арабы и евреи наконец-то найдут свой общий семитский язык, полицейские будут вежливы с христианами-паломниками, а в Шереметьеве вас не будут допрашивать с пристрастием, как не допрашивают, когда летишь в Дамаск или в Коломбо, в Дюссельдорф или в Каир.

Пусть иерусалимским синдромом для всего человечества станет тоска по Господу Христу, когда Его нет с нами в Страстную пятницу, и счастье Его Воскресения, когда Он, отвалив камень от своего Гроба, дарит нам Благодатный Огонь, пусть назовут иерусалимским синдромом желание всех людей радостно восклицать: «Христос анести!», «Аль Масих кам!», «Христос воскрес!»

Одно из самых трогательных и волнующих паломничеств, совершаемых в Святом граде Иерусалиме – молитвенное посещение часовни Вознесения Господня на горе Елеонской. Сердце русское особенно бьётся здесь любовью и радостью о Христе. Ведь рядом, по правую руку от Спасителя – русский православный женский Спасо-Вознесенский монастырь, высоко над которым возносится колокольня, имеющая столь сильное наименование – Русская Свеча.

«Как это по правую руку от Спасителя?» – удивится читатель. В том-то и дело, что именно одесную, справа от Христа, если мысленно и душевно вообразить себе тот сладостный миг, когда Он стоял на горе Елеонской со учениками и вдруг начал возноситься. Русские монахини, которые приводят паломников в часовню Вознесения, с особым удовольствием, которое нарисует их щёки алым цветом, поведают:

– Обратите ваше внимание, куда были повёрнуты стопы Спасителя. Он стоял ликом на север. Лицом – к России!

Часовня Вознесения воздвигнута над камнем, на котором Господь стоял перед тем, как покинуть земную юдоль. Было это в сороковой день после Его воскресения и за десять дней до праздника еврейской Пятидесятницы. Беседуя с учениками, воскресший Иисус вывел их из города и, неспешно ступая, наставлял, чтобы они ходили по миру и всюду проповедовали Евангелие, Его учение о Добре. Он обещал ниспослать на них Духа Святого, а до той поры заповедовал не расходиться из Иерусалима. Должно быть, они почувствовали, что Он уже прощается с ними, что они стоят на пороге нового величайшего события. Только не понимали, как и что должно произойти.

Спрашивали Его, волнуясь: «Не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю?» Он же сказал им: «Не ваше дело знать времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти, но вы примете силу, когда сойдёт на вас Дух Святый» (Деян., 1, 6–7).

Так взошли они на гору Елеонскую, и здесь Он ступил на камень, поднял руки Свои и стал благословлять учеников. «И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо» («И бысть, егда благословляше их, отступи от них и возношашеся на небо» – Лк., 24, 51). Сей камень, с которого Господь сошёл на небеса, бережно хранили, а со временем на нём проступила вмятина, в которой, приглядевшись, нетрудно распознать след человеческой стопы. И повёрнута эта стопа строго на север. Стало быть, и впрямь, благословляя учеников Своих и начиная восхождение к Отцу Небесному, Спаситель Господь взирал на нас с вами! Луч Его глаз летел в сторону Ливана и Сирии, пересекал Чёрное море, Крым, Левобережье Днепра, брянские, смоленские, московские места, улетал за Тверь, Новгород и Ладогу, далеко за Белое море…

Поднявшись над землёй, Христос был объят облаком, которое скрыло Его от глаз тех, кто видел это последнее чудо Господа в Его земной жизни. Потрясённые, ученики вернулись в Иерусалим, находясь в беспрестанном молении. С ними были Богородица и братья, а также некоторые жёны.

Стопочка – так ласково называют русские люди сей след на Камне Вознесения. Да и саму часовню порой так же именуют Стопочкой.

– Ходили Стопочке поклоняться.

Праздник Вознесения один из древнейших, он был установлен ещё в первоапостольские времена. На Руси он всегда был излюбленным праздником. На Вознесение из теста выпекались «Христовы лесенки». Есть их полагалось с великой осторожностью, ступенечку за ступенечкой. Считалось, у кого лесенка сломается до того, как будет съедена, у того остались не исповеданные грехи. Подмечали: «Ага, тебе, голубчик, надо ещё попоститься построже да исповедаться в следующий раз повнимательнее!»

Всё не случайно в истории, особенно же в Истории Священной. И само положение Спасителя в миг вознесения о многом свидетельствует. Недаром смотрел Он не на восток, не на запад, не на юг, а именно на наш север. Где ещё так разовьётся и так по сей день будет оберегаемо Его учение, если не в наших северных краях! Оттого-то и не любят нас так люто враги Христовы, что в нашу сторону с надеждой и упованием смотрел Господь в миг своего расставания с Землёю.

Высоко в небо уводят крутые каменные тропы горы Синай. Ежегодно едут сюда толпы паломников, ночью совершают восхождение, чтобы рано утром насладиться зрелищем розового рассвета. Проходят мимо пропастей, рискуя сорваться, но никогда не бывало, чтобы кто-либо сорвался и погиб. Когда начинает светать, все уже на вершине, расселись, как птицы, ждут. И вот он – розовый солнечный диск. Казалось бы, такие же рассветы можно встретить в любой другой точке земного шара. Мало ли красивых гор? Но нет, те, кто встретил рассвет именно здесь, никогда его не забудет. Есть в нём некое необъяснимое, таинственное торжество. Странным и радостным розовым сиянием озарены горы, когда спускаешься вниз, от вершины Синая к монастырю Святой Екатерины.

Такой же был розовый рассвет, когда на Синайских высотах Господь вручил Моисею священные ветхозаветные скрижали. Случилось это на пятидесятый день после бегства израильтян из Египта. И потому праздник был установлен на пятидесятый день после иудейской пасхи. Ветхозаветная Церковь торжественно отмечала его ежегодно.

Одновременно отмечался и день ветхозаветной Троицы, в память о том, как под сенью Мамврийского дуба девяностодевятилетний Авраам принимал чудесных странников. Любящий угощать, он с поклоном зазвал их к себе и от души потчевал. И тогда один из них сказал: «Через год Я опять буду у тебя, и у Сарры, жены твоей, будет сын». Сарра была на десять всего лет моложе своего мужа, и засмеялась. «Зачем Сарра рассмеялась? – спросил странник. – Есть ли что трудное для Господа?» И тогда Авраам понял, что это не просто странники, а сам триединый Господь!

Испокон веков бережно сохранялся разросшийся во все стороны Мамврийский дуб. Лежащий на боку, он, казалось, совсем уже умер, но всякий раз пускал из себя зелёные ростки. И считается, что покуда эти побеги появляются, дотоле будет жив сей бренный мир.

Таинственно и промыслительно срослись эти праздники – день Святой Троицы и Пятидесятница. «От Сиона изыдет закон, и слово Господне из Иерусалима», – предсказал пророк Исаия. Новый закон и новое понимание Троицы провозвестил он в своих словах. В Сионской горнице во время Тайной вечери Спаситель Христос дал заповедь новую, не нарушившую, но исполнившую закон Моисея. Новое вино – в новые мехи. Через сорок дней после воскресения, Он вознёсся на небо, обещав ученикам, что ниспошлёт на них Духа Святаго, дабы могли они нести Евангелие во все концы света, зная языки всех народов. Спустя десять дней после вознесения наступила Пятидесятница. И Дух Святой сошёл на Богородицу Деву Марию и апостолов в виде огненных разделяющихся языков, вселился в них, и они заговорили на всех наречиях, славя Бога. Отсюда и началось их апостольское служение. Большинству предстояло пройти через муки во имя Господа.

Праздник Святой Троицы, Пятидесятницы и Святого Духа заповедан нам самими апостолами, которые стали ежегодно его отмечать на пятидесятый и пятьдесят первый дни после праздника Христовой Пасхи. В сии дни воссоединились закон и благодать. Буква и дух. Уложение и душевное творчество.

И, конечно же, эти два дня – любимейшие русские праздники! Не случайно главное и самое гениальное живописное творение, созданное человеком во славу Божию, – «Ветхозаветная Троица» преподобного Андрея Рублёва.

По примеру ещё древних христиан, в наши храмы вносятся деревца, всё украшается цветами, травами и листьями. Берёзки, орешник, сирень, ландыши, незабудки, пионы, другое разноцветье и разнотравье. Вся эта зелень приходит вместе с людьми праздновать, как на Рождество – ёлки. И храмы становятся благоуханным подобием рощи в Мамре, где под сенью великого дуба Авраам привечал триединого Бога. А как же иначе, ведь каждый верит, что в сей день Господь – Святая Троица – незримо посещает землю, и в каждом храме Он должен чувствовать себя таким же желанным гостем, как в куще у Авраама! И мы должны быть такими же гостеприимными – кланяясь низко, умолять гостей разделить с нами трапезу.

А, памятуя о законе и благодати, мы должны, по примеру апостолов, знать языки – то есть нести свет и добро Христа Спасителя всем народам, живущим рядом с нами, являть им, что только Христос есть мир и благоденствие.

Дни Святой Троицы, Пятидесятницы и Святого Духа – празднества переходящие. Они зависят от Христовой Пасхи и потому в разные годы отмечаются в разные дни.

Только святым апостолам дано было видеть Дух Святой. Только Аврааму являлась вживе Святая Троица.

Для нас, людей обычных, они незримы.

Но незримое и есть то главное, что создало и одушевляет наш мир.